Прищурившись, провожаю взглядом последние лучи, раззолотившие на прощание окна и стены домов фальшивым блеском. Я помню, как однажды пожаловался маме, что мне всегда становится грустно на закате. На что она весело ответила, что закат - это всего лишь ожидание рассвета. С тех пор я полюбил следить за заходящим солнцем. Я думал о том, что, значит, скоро наступит утро следующего дня, и мне становилось радостно. В детстве я всё время чего-то ждал: обещанных тобой тренировок, дня, когда отец научит меня Катону, момента поступления в Академию. Потом - того, что новый день принесёт мне новую силу.

Теперь мне нечего ждать.

Когда прохладные синие тени поглощают последнее золотисто-рыжее пятно в воздухе, у меня появляется чувство, похожее на удовлетворение. Но это просто из-за того, что я не люблю солнце. Иногда его бывает слишком много.

Краем глаза я замечаю встревоженный взгляд Сакуры. Она всегда так смотрит, когда я щурюсь: полагаю, наслушалась историй о том, что частое использование шарингана разрушает радужку, и теперь беспокоится за моё зрение. Они все за меня беспокоятся, и иногда это невероятно раздражает. Но чаще мне всё равно.

Сейчас мы сидим в Ичираку Рамен и ждём, когда нам подадут по гигантской порции этой лапши с отвратительным запахом. Обычно ужином занимаются Сакура или Хината, но сегодня обе задержались, и Наруто объявил, что не может ждать ещё целый час, пока приготовится еда. Его предложение пойти в Ичираку было встречено без особого энтузиазма, но проголодаться успели действительно все, исключая меня. Так что в итоге мы оказались здесь, и мне приходится ковыряться палочками в этой пластилиновой дряни. Но с другой стороны, все знают, что мне не нравится рамен, и я могу позволить себе есть его очень медленно. В это время никто хотя бы не станет приставать ко мне с разговорами или вопросами.

Однако, как бы долго я ни тянул время, в конце концов, моя чашка оказывается пустой. Я чувствую себя отвратительно переполненным, а Наруто кричит на всю улицу, что это только начало и что он собирается съесть ещё минимум четыре порции.

Я закатываю глаза и тут же чувствую на плече тёплую ладонь Сакуры, а на щеке - её влажное дыхание. От неё так сильно пахнет духами, что я еле сдерживаюсь, чтобы не чихнуть. Когда-то я от нечего делать поинтересовался их названием. Она тут же восприняла это как знак того, что мне понравился аромат, и теперь пользуется только этой маркой. Я не разубеждаю её, потому что в этом случае меня ждёт получасовой допрос на тему того, а какие же духи я всё-таки люблю и что ей, Сакуре, сделать, чтобы нравиться мне ещё больше.

- Эй, Саске, может, вы всё-таки потерпите до дома? - хихикает Наруто, подглядывая за нами.

Сильнее расспросов Сакуры я ненавижу только его пошлые шуточки. А он сыплет ими направо и налево - видимо, сказалось влияние Эро-саннина, этого его так называемого учителя.

Сакура отвешивает Наруто дежурный подзатыльник и снова наклоняется ко мне:

- Саске-кун, тебе скучно? Хочешь, пойдём домой?..

- Нет, - отвечаю я, глядя в противоположную сторону.

Какая разница, где скучать - здесь или дома?

Точнее, уж лучше здесь. Особенно если учесть, что Сакура непременно потащит меня в постель, как только мы вернёмся: я чувствую это по её участившемуся дыханию и настойчивости, с которой она терзает губами мою мочку, делая вид, что шепчет мне что-то на ухо.

Кто бы мог подумать, что женщины бывают настолько похотливыми? Я никогда особенно ими не интересовался, но как-то наивно придерживался общераспространённого мнения, что это мужчина настаивает на сексе, а женщина периодически отказывает ему, ссылаясь на головную боль, критические дни и тому подобное.

Как оказалось, я ошибался.

Сакура хочет всегда и везде.

Я даже не представляю, кто бы мог её удовлетворить. Наверное, только неутомимый Наруто с этой его лисьей чакрой.

Но уж точно не я.

Не могу сказать, что секс мне совсем не нужен. Нужен, а как же, и я бы с удовольствием спал с Сакурой этак… раз в месяц или даже в два, остальное время обходясь собственными силами. Но не каждый день. И уж тем более не по нескольку раз в сутки, как хочется ей.

Впрочем, я бы, наверное, пережил и это, если бы не завидное упорство, с которым окружающие толкают меня в постель к Сакуре, считая, что в этом нуждаюсь в первую очередь я сам. Уж не знаю, от кого пошла идея, что секс - лучшее лекарство от всех проблем, но Наруто озвучивает её постоянно, а все остальные используют любую возможность, чтобы начать со мной разговор о возрождении клана, перемежая реплики с понимающими улыбочками, подмигиваниями и похлопываниями по плечу.

Сакура якобы ненарочно касается меня грудью, и я устало прикрываю глаза. С чего она взяла, что это меня возбуждает?

Наруто снова хихикает где-то сбоку, и я раздражённо отворачиваюсь от них обоих - смотрю в темноту, к которой привык за столько лет скитаний по пещерам, за столько лет воспоминаний о твоём чёрно-белом мире, созданном при помощи Мангекьо.

Однако сегодня мне не везёт: хозяин Ичираку зажигает прямо напротив меня фонарь, и его красноватый свет разгоняет тени, привлекая ночных бабочек и светлячков.

Ненавижу фонари.

Точно такие же мама зажигала каждый вечер в нашем саду. Из моей комнаты их не было видно, и я иногда приходил к тебе, залезал на подоконник и любовался разноцветным сиянием до тех пор, пока ты не сгребал меня, полусонного, в охапку и не нёс на руках обратно.

Ненавижу светлячков.

…Ты же помнишь, как в мой пятый день рождения родители объявили, что я уже слишком большой для того, чтобы спать со светом? Они унесли из моей комнаты лампу, а ты наловил светлячков и незаметно поставил банку с ними мне на окно, потому что знал, что иначе я не смогу уснуть. Наутро я всех их выпустил и больше не боялся засыпать в темноте.

Мне бы хотелось найти сейчас ту банку и швырнуть её тебе в лицо, но это всего лишь минутный импульс, вызванный непрошеными воспоминаниями. Иногда они всё ещё бывают болезненными. А так мне уже всё равно.

Закрываю глаза, чтобы не видеть ни фонаря, ни беспорядочно мелькающих под ним насекомых, но это моё действие не остаётся незамеченным. Ко мне тут же подлетает Наруто и толкает в грудь с радостным воплем:

- Не спаааать, Учиха, даттебайо!..

Сакура взвивается.

- Наруто, ты дурак! Ему, наоборот, надо спать больше!

Она осторожно проводит пальцами по моим опухшим векам и коже под глазами, указывая на явственные доказательства моей бессонницы. Вот этого я не терплю совершенно - когда до меня дотрагиваются безо всякого повода - и шарахаюсь от неё просто на автомате. Сакуры мне на сегодня более чем достаточно. Но по другую сторону от меня - Наруто, и я не могу даже отодвинуться.

Он хлопает глазами, наклоняется надо мной, всматривается в лицо.

- Хм, а ведь и правда, Саске... Выглядишь ты не очень. Скоро станешь похож на Гаару.

Я холодно усмехаюсь.

- Спасибо за комплимент.

- Нет, серьёзно. Что с тобой такое?

- Ничего.

Его лицо становится сосредоточенным, он хмурится: наверное, вспоминает недавние события и старается понять, что могло довести меня до бессонницы. Когда Наруто сталкивается с чем-то, чего не понимает, то всегда ведёт себя так. Обычно он долго не замечает того, что творится у него под носом, но когда его ткнут в происходящее, то сразу пытается взять ситуацию под контроль, докопаться до сути проблемы, найти вариант решения и тут же осуществить его.

Наконец, его лицо светлеет и расплывается в широкой улыбке. Кажется, до чего-то додумался.

До чего же забавным бывает этот идиот. Иногда.

Я подавляю вздох и скучающе смотрю на его довольное лицо.

Он качает головой.

- Сакура-чан… Да мы все тут уже дохнем с тоски. Нам просто не хватает хорошей миссии. Как только она подвернётся, я буду не я, но заставлю бабулю Цунаде отпустить Саске с нами! И уж тогда ему придётся встряхнуться, если он хочет попробовать надрать мне задницу!

Ах, да. Вот ещё одно заблуждение относительно меня, которое считается стопроцентной истиной. Все вокруг уверены, что для полного счастья мне, помимо полноценной сексуальной жизни, необходима только победа над Наруто.

- Не желаю иметь ничего общего с твоей задницей.

Разумеется, он понимает это как двусмысленную шутку и громко хохочет.

- Как и я с твоей, идиот. Но неужели ты так просто готов признать своё поражение?

…Поражение? Ха. Я отлично знаю, что разделаюсь с любым одним пальцем. Кроме Наруто, да. Но он заблуждается, считая, что мне до сих пор интересно это детское соперничество.

- Мне всё равно.

Он смеётся и не верит. Они не верят ничему, что я говорю, полагая, что я просто не хочу показывать свои истинные чувства. Возможно, когда-то… когда-то, в другой жизни, которая не имеет со мной нынешним ничего общего, так и было. Но не теперь.

Мои слова - правда, но никто и не пытается задуматься над тем, что я, наверное, изменился со времён двенадцатилетнего возраста. А, может быть, им просто хочется в это верить.

- Тогда какого чёрта ты тренируешься, как ненормальный, каждое утро? - Наруто хитро улыбается, словно поймал меня на чём-то, что я изо всех сил пытался скрыть.

Идиот.

- Не стоит судить о чём-то, исходя только из своих дурацких предубеждений! - произношу я с неожиданной даже для себя злобой, и его глаза удивлённо расширяются.

…Сам не понимаю, отчего я так взбесился, но, возможно, на этот раз Наруто добился бы своего и спровоцировал меня на драку - по крайней мере, я почти потерял над собой контроль. Однако это просто не судьба: позади нас раздаётся чей-то голос.

- Прошу прощения, кажется, я опять опоздал.

Какаши.

Нет, я ошибся. Судьба тут ни при чём. Ставлю двадцать против одного, что он стоял где-то поблизости, слушая наш разговор, и просто решил вмешаться, чтобы разрядить обстановку. Фокус сработал, внимание Наруто тут же переключается на него:

- Ооо, сэнсей! А вам теперь придётся долго ждать, я только что забрал последнюю порцию готового рамена…

- Ничего, Наруто, я не тороплюсь, - улыбается он своей странной, едва различимой из-за маски улыбкой. - А вот тебе бы стоило поторопиться: я только что от Цунаде, она хочет тебя видеть. У неё для тебя какие-то новости…

- Новости?! Какие? - глаза Наруто тут же вспыхивают возбуждённым блеском. - Миссия?!

- Не знаю, Наруто. Сходи к ней.

- О! Тогда я прямо сейчас! Сакура-чан… я быстро… можешь съесть мою порцию рамена, если Какаши-сэнсей не захочет.

Он смеётся, вскакивает, торопливо кивает нам троим, и уже через секунду я вижу его оранжевый комбинезон метрах в двадцати от Ичираку. Сакура тоже встаёт: ей с противоположной стороны улицы машет рукой Ино, и я наконец-то остаюсь один.

Впрочем, не совсем один.

Какаши садится рядом со мной и тихо спрашивает, не глядя в мою сторону:

- Как ты?

- Как всегда, - равнодушно отвечаю я.

Он чуть слышно вздыхает и молчит пару секунд.

- Саске. Почему ты даже не хочешь попытаться?

…Что мне нравится в Какаши - так это то, что он хотя бы сразу переходит к делу. Впрочем, это не означает, что я поддамся.

- Попытаться - что?

- Жить.

- А я что, по-вашему, делаю?

- Ты понимаешь, о чём я говорю.

Я понимаю. И он тоже понимает - меня. Пожалуй, лучше, чем кто-либо другой. Но тогда к чему эти бесполезные вопросы?

- Саске, - начинает он, не дождавшись от меня никакой реакции. - Они пытаются устроить, как лучше. Они делают для тебя всё, что могут.

Я снова чувствую злобу.

- Они не имеют обо мне не малейшего понятия!

Какаши смотрит на меня очень внимательно и, кажется, с каким-то подозрением. Не имею представления, в чём он может меня подозревать, - и не желаю иметь.

- В самом деле? Ну хорошо, но… неужели у тебя не осталось никаких желаний?

- Всё, чего я желал - это убить его. Я это сделал. Больше мне ничего не нужно, - резко отвечаю я и отворачиваюсь, давая понять, что разговор окончен.

Так мы и сидим, молча, не глядя друг на друга, пока не возвращается Наруто. Он прижимает к себе кипу бумажек и ворчит, что надеялся на миссию, а Цунаде вручила ему гору отчётов для проверки. Дескать, пусть привыкает к работе Хокаге, раз рассчитывает рано или поздно получить эту должность.

Иногда я завидую тому, что у него всё ещё есть цель.

Впрочем, я мало вслушиваюсь в его болтовню. Время приближается к одиннадцати, и во мне поднимается смутное раздражение. Мы явно засиделись, а Наруто поглощает очередную порцию рамена, заявляя, что не уйдёт отсюда, пока не наестся до отвала, ведь завтрашний день ему придётся посвятить отчётам, а не походам в Ичираку.

Домой мы возвращаемся уже после двенадцати. Я не задерживаюсь внизу, сразу иду в свою комнату, игнорируя недвусмысленный взгляд Сакуры. Нет уж, не сегодня. Я слишком устал.

Закрываю дверь, поворачиваю ключ в замке, - это хорошо ещё, что здесь нормальные двери, а не раздвижные, как были у нас в доме, - и сползаю на пол, опуская голову на колени. Иногда мне действительно так хочется спать, что я почти теряю чувство реальности - особенно по ночам.

Воздух в комнате спёртый и душный; пыль оседает крупными хлопьями, и это вызывает во мне тошнотворное воспоминание о клочьях серого пепла, в который… который…

Твою мать, какая тварь закрыла окно?!

Что за чёрт, разве я не говорил, чтобы они не смели ничего трогать в моей комнате?!

Ненавижу.

Ненавижу духоту.

Распахиваю окно с такой силой, что стекло звенит и содрогается, и почти падаю на подоконник, вывешиваясь на улицу и глотая холодный воздух.

Не переношу, когда в комнате становится слишком жарко.

Поэтому я так злюсь.

Поэтому… а вовсе не потому, что я жду тебя.

***

Ты появляешься часа через полтора.

Я лежу на кровати, перевернувшись на живот, и вдавливаю лицо в подушку с такой силой, что перед глазами вспыхивают разноцветные точки. Знаю, что всё равно не смогу уснуть, но так я хотя бы ничего не вижу - и у меня не появляется этого отвратительного мутного ощущения, что предметы сползаются друг к другу и нагромождаются в уродливое построение величиной во всю комнату. Такое всегда происходит перед твоим приходом.

Половина второго.

Похоже, мои внутренние часы работают довольно точно.

Я не слышу ни шагов, ни шорохов, но когда мне кажется, что время подошло, я оборачиваюсь к окну - и вижу твой силуэт на фоне беззвёздного неба. Ты сидишь в своей любимой позе на подоконнике. Ну что ж, теперь осталось немного - дотерпеть до рассвета. Потом я смогу поспать.

Осталось придумать, как протянуть эти четыре-пять часов.

Я вспоминаю сегодняшний вечер, и в голову внезапно приходит мысль, заставляющая меня усмехнуться. Я выхожу в коридор и на цыпочках пробираюсь в комнату Наруто. Хотя такие предосторожности вряд ли необходимы - этот идиот храпит на весь дом, и разбудить его может, в лучшем случае, отряд вооружённых ниндзя, ворвавшихся в дом. Беру с его тумбочки кипу отчётов и возвращаюсь к себе.

Краем глаза вижу, как ты с ленивым интересом наблюдаешь за моими передвижениями. Разумеется, ты не спросишь, чем это я занимаюсь, ну и я ещё не совсем рехнулся, чтобы начать комментировать свои действия. Поэтому молча сажусь за стол и быстро перебираю бумажки, ставлю галочки и подписи. Интересно будет посмотреть на реакцию Наруто утром. Он разозлится, что его работу сделал кто-то другой, или обрадуется, что теперь день свободен, и можно посвятить его походу в Ичираку?

Иногда я делаю подобные или даже ещё более идиотские вещи - например, меняю местами миски с раменом за обеденным столом. Следующие полчаса Наруто возмущается и пытается выяснить, кто сожрал половину его порции, пока он отлучался на пару минут. Разумеется, никому и в голову не приходит, что это мог быть я; все думают на Кибу. А я… иногда я сам не понимаю, зачем делаю это. Наверное, чтобы день хоть чем-то запомнился, - иначе он сольётся вместе с остальными в единое тусклое полотно без начала и конца. Сказать по правде, я не помню, сколько времени прошло с того момента, как я вернулся в Коноху. Может, месяцы, а, может, и годы.

Но сегодня мне просто хочется занять себя чем-то, чтобы не сидеть и не пялиться на твой идиотский плащ в красных облаках. Хотя не то чтобы твои визиты меня раздражали. В конце концов, я же тебя убил, нет? И то, что твой неприкаянный дух никак не может раствориться в астрале и постоянно возвращается к своему убийце, меня почти радует. Это делает мою месть более совершенной.

От тебя даже есть кое-какая польза. Например, ты всегда приходишь в половине второго ночи, и я отслеживаю по твоим появлениям время. Какая незавидная послесмертная участь для гениального Учихи Итачи - служить часами для своего глупого младшего брата! Ты так не думаешь?

Поворачиваю к тебе голову.

Ты сидишь на окне, подставив лицо - такое спокойное и безмятежное, как будто это не ты умирал в страшных мучениях, - лунному свету, и он мягко струится по твоим распущенным волосам и плащу. Иногда я не могу оторвать от тебя глаз: это красиво, твоя фигура в серебристом свечении. Ангел Тьмы. Лунный Бог.

Надо бы почитать что-нибудь про призраков, чтобы иметь представление, чего от тебя можно ждать. Наверное, в деревне все долго будут смеяться, если увидят Учиху Саске с книжками про привидения, но мне наплевать. Завтра же схожу в библиотеку и возьму. Кроме того, будет, чем заняться во время твоих ночных визитов. Не вечно же Цунаде будет загружать Наруто своей работой, а я - её выполнять.

Перевожу взгляд на кипу документов перед собой и замечаю, что, отвлёкшись, машинально начал рисовать на бумажках какую-то бессмыслицу. Или не бессмыслицу? Вглядываюсь внимательнее: круги, запятые, точки, зигзаги.

...Шаринган?

Иногда мне его не хватает - твоего кровавого взгляда, который постоянно стоял у меня перед глазами до тех пор, пока я тебя не убил. Иногда мне хочется снова увидеть на твоём лице то же выражение, что и в день смерти родителей, - жестокое, отрешённое и печальное. Иногда мне хочется иметь Мангекьо просто для того, чтобы устроить себе ещё разок погружение в чёрно-белый мир с кровавым небом и бегущими по нему облаками.

Странные желания, да?

Однако ты их как-то угадываешь - и активируешь шаринган. Решил после смерти рассчитаться со мной за все невыполненные в детстве обещания?

Я смотрю в твои глаза, и мне всё сильнее начинает казаться, что меня поглощает багровое море. Каждый раз, когда я видел этот взгляд, рядом лилась кровь - кровь родителей, родственников, моя собственная; и сейчас я со странным безразличием понимаю, что мне не хватает её. Крови.

Встаю, не отрывая взгляда от твоего лица, выдвигаю ящик стола, достаю кунай и вспарываю себе руку от локтя и до запястья.

Ты не шевелишься; смотришь, как будто так и должно быть. Потом деактивируешь шаринган.

Я судорожно вздыхаю и прикрываю глаза, чувствуя себя измождённым.

Ты снова равнодушно смотришь в окно. В какие-то ночи ты разговариваешь со мной, в какие-то - не произносишь ни слова. Сегодняшняя, видимо, из числа последних. Впрочем, я и сам не горю ни малейшим желанием общаться. У меня полно других дел.

Перевязываю пораненную руку и обматываю её эластичным бинтом - хорошо ещё, что в Конохе принято так ходить, и ни у кого не возникнет лишних вопросов.

Оставшееся до рассвета время я трачу на отчёты, вымещая на них неизвестно откуда взявшуюся злобу и… страх? Яростно листаю бумажки, раскидываю по разным стопкам, чиркаю подписи - с такой силой, как будто наношу порезы на тело смертельного врага.

Интересно… ты… я поступил с тобой так же?

Иногда мне отчаянно жаль, что я не помню этот момент. Но, с другой стороны, это оставляет простор для фантазии.

Чувствую, как губы искривляет страдальческая ухмылка. Почему всё каждый раз заканчивается одним и тем же? Я же не собирался ни о чём с тобой говорить, а всё-таки не выдерживаю, поддаюсь тягуче-тёмной тоске, горячо разливающейся по венам, мучительному напряжению, сковывающему тело. Поворачиваю голову, раскрываю пересохшие губы, вышёптываю - с трудом, как будто кто-то заставляет меня произносить слова, дёргая за невидимые ниточки:

- Расскажи мне.

Ты смотришь на меня долго, пронзительно долго, а потом застёгиваешь наглухо плащ и закидываешь ноги на подоконник. Я не вижу твоих губ, и твой голос звучит ровно, но чуть сузившиеся глаза выдают усмешку:

- В другой раз, Саске.

Это первые и последние слова, которые ты произносишь за сегодняшнюю ночь.

О, да. Тебе пора уходить - за окном светлеет небо.

Я вздыхаю почти облегчённо и сползаю грудью на стол. Деревянная поверхность холодит лоб, и я снова чувствую в голове ясность вопреки неутихающей жаркой дрожи в теле, которое кажется сейчас не своим.

Мне необходим ветер.

Сгребаю отчёты в охапку, переношу их в комнату Наруто, - он переворачивается в постели и что-то бормочет, но не просыпается, - небрежно кидаю на тумбочку и возвращаюсь.

К чёрту, поспать всё равно не удастся.

Собираю кунаи, свитки и шурикены в сумку, прикрепляю её к поясу и забираюсь на подоконник - кажется, будто руки обжигает ещё не рассеявшимся теплом твоего тела, пропитавшим сухое дерево. Хотя какое тепло может быть у призраков?

В следующую минуту я легко спрыгиваю на землю, откидываю упавшие на лицо волосы и устремляюсь в сторону леса.